Реально ли снять фильм «без бюджета»? Рассказ режиссера о работе за идею

В Москве и других городах проходят спецпоказы камерной мелодрамы Наталии Кончаловской «Все время на свете» — необычного для индустрии проекта, который снят и распространяется без участия кинокомпаний. АЧБД поговорил с режиссером о съемках в одной квартире, о финансировании, о сложных поисках зрителя и о том, помогает ли для продвижения известная «киношная» фамилия.

Три-четыре года назад мне захотелось сделать кино про молодую пару, а вернее — про те моменты отношений, которые обычно остаются за кадром. Ведь в реальной жизни они выглядят иначе: там нет привычного для кино накала эмоций, если они, конечно, не построены на каких-то токсичных страстях. Вот такие «обычные» отношения мне и хотелось исследовать.

На эксперимент я решилась уже после моего дебютного полнометра «Первый снег», который был снят «по всем канонам» — с продюсерской компанией, поддержкой Минкульта и четким графиком съемок. Здесь же сознательно все делалось иначе — чтобы как раз осталось время на какие-то именно творческие поиски.

Этот подход похож на съемки короткого метра, когда вы все собираетесь вокруг одной идеи, нет четкой установки, что тебе нужно именно сегодня снять такую-то сцену, потому что потом ты просто не вернешься в локацию. А здесь она была одна — мы просто сняли на месяц московскую квартиру друзей, в ней жил актер Денис Прытков (он сам из Питера). С утра приезжали и начинали репетировать. Вернее, разговаривать — у нас был сценарий, но было важно, чтобы актеры почувствовали своих героев.

Фильм состоит из семи однокадровых сцен (сняты без монтажа), так что у нас был большой простор для того, чтобы за 10 минут каждой сцены придумать что-то нестандартное, а не так, что у нас просто статичная камера с актерами. На больших проектах (даже авторских) на репетиции времени почти нет: графики актеров обычно расписаны настолько, что увидеться с ними до съемок — уже большая удача. Здесь же у нас эта привилегия была.

В квартире мы провели солидную часть жизни во время съемок. Конечно, в разумных рамках, не как хиппи жили коммуной в одном помещении — основывать секту в мои планы пока не входило. Утром приходили — вечером уходили. Тяжелее всего было Денису — он уже там обжился, а мы к нему каждый день будто в гости заявлялись. Жаловался, что высыпаться не даем — уже в 8 утра приезжали ставить свет. Ему приходилось на это время уходить в ближайшую кофейню.

Понятно, что «Все время на свете» — не для массового зрителя. Но добраться даже до целевой аудитории бывает сложно. Например, во Франции, где я восемь лет училась и жила, намного больше небольших кинотеатров, которые ориентированы на зрителя, на которого и мой фильм нацелен:

В России же площадок, куда ходит такой зритель, не так много. К тому же почти все они сосредоточены в Москве, Питере, ну и еще парочке больших городов. В городах поменьше — их нет вообще. Кинотеатры можно понять: после ухода мейджеров им стало еще сложнее выживать, поэтому они скорее устроят повторный показ чего-то популярного, нежели пойдут на эксперименты.

Но главная сложность в том, чтобы зритель вообще о тебе узнал: медиа, которые бы рассказывали про показы, крайне мало. То же самое касается и визуальной рекламы: в Европе намного больше городских постеров с фильмами, причем зачастую авторскими. Хочешь не хочешь, а видишь, что идет в кино. У нас баннеров в принципе меньше, и увидеть на них можно только что-то высокобюджетное — фильмы первого ряда.

Если она когда-то и помогала с точки зрения профессии, то я об этом никогда не знала. Но возможно для зрителя, который знает моего отца, это было тем, за что у людей цеплялся взгляд: «О, Кончаловская, интересно!»

Помню, приехала показывать фильм на фестиваль в Архангельскую область и поняла, что часть людей пришла посмотреть на меня как на дочь Кончаловского, а не на мой фильм. С вопросами «как проходило ваше детство?» и все в таком духе. Обижаюсь ли я на это? Нет. Понимаю, почему им интересно. Но вот этим влияние фамилии, пожалуй, и ограничивается.

Бюджет у нас был минимальный. Почти все члены команды — от актеров до художников — участвовали в проекте за идею, просто потому, что загорелись ею. Почему мы не искали крупных спонсоров и сделали фильм своими силами? У меня появилось ощущение «срочности» — что я должна снять этот фильм именно сейчас. А делать фильм по стандартному алгоритму — долго. Когда я работала над «Первым снегом», то от поиска продюсера до выхода фильма прошло почти три года.

Два актера в одной квартире — зачем нексколько лет ждать, чтобы снять такое кино? Но совсем без денег снять кино нереально. Мне очень повезло, что продюсеры Александр Симонов и Дмитрий Симонов тоже загорелись идеей и поддержали меня, даже не думая о том, сколько они смогут вернуть из затрат. Кино — дорогое удовольствие. Даже с учетом работы команды за идею — нужна локация, нужно одевать актеров (даже если потом эта одежда сдается обратно в магазин), нужно кормить группу, в конце концов, платить за технику.

Мы изначально исходили из того, что наш фильм — нетипичный, он скорее вне индустрии существует (даже в шутку называем себя «пиратами киноиндустрии»). Мы встречались с дистрибуторскими компаниями, был взаимный интерес. Но в итоге мы решили, что в духе фильма продолжить экспериментировать.

Такое камерное кино, например, странно смотреть в первом зале кинотеатра «Октябрь» (вмещает 2000 человек. — Прим. АЧБД). Также решили отказаться от попытки проката. Даже ограниченного — тот же «Первый снег» выходил в него, но сеансы часто ставили условно на понедельник в час дня. Поэтому сосредоточились на серии спецпоказов, где мы можем обсудить кино со зрителем (для меня это важно), и на последующей продаже на онлайн-платформы. Основной доход в таких проектах идет именно со второго пункта, показы устраивают скорее для того, чтобы о тебе узнала целевая аудитория.

За последние два года инди-проектов в кино стало даже больше. Но раньше главным способом засветиться для таких проектов были фестивали, в том числе международные. Для авторского кино это едва ли не главная цель. Сейчас же попасть на европейские площадки российскому фильму практически нереально.

Так не было задумано, просто так сложилось. Оказалось, для фестивалей вопрос формата стоит остро — они стараются брать фильмы от 70–80 минут. Из-за этого мы не попали на несколько больших азиатских фестивалей — фильм, например, понравился отборщикам фестиваля в Шанхае, но хрон ломал все их расписание. Не взяли. Поэтому ездим на российские — здесь в этом плане намного демократичнее.

Ближайшие показы фильма «Все время на свете» пройдут 16 марта в московском Центре «Зотов», 20 марта на «Ленфильме» в Санкт-Петербурге и 22 марта в новосибирском кинотеатре «Победа».