В чем смысл Масленицы в XXI веке, что сожгут в «Никола-Ленивце» и при чем тут Костя из Звизжей

В ближайшие выходные в «Никола-Ленивце» (к слову, это самый большой арт-парк Европы) традиционно будут праздновать Масленицу. В этот раз автором основного арт-объекта — «Черной горы» — впервые стал один из жителей близлежащей деревни. Он — один из учеников художника и основателя арт-парка Николая Полисского, который, к слову, помог найти многим местным жителям работу.

Мы попросили художников и организаторов события рассказать об истории празднования Масленицы в «Никола-Ленивце» и о том, что вообще такое «традиция» и зачем она нам нужна.

— Мы очень часто говорим про традиции. Миссия «Никола-Ленивца» — рассказать, что значит само слово «традиция».

Во времена Брежнева власти обратили внимание на народную культуру и начали включать в массовые мероприятия вещи, которые назвали «традиционными», поставив их производство на конвейер. Так к слову «традиция» прилипла концепция «все одинаковое везде».

Именно поэтому вещи — керамика или платки с узорами — всегда отличаются от места к месту. Мы объясняем, что традиция — это не тривиальная попытка сжигать один и тот же символ какой-то непонятной женщины. И мы делаем свою никола-ленивецкую традицию, в которой художники и архитекторы придумывают центральный объект, на который приезжают посмотреть люди.

Масленица для нас — это такая культурная рамка. Конечно, это все еще про окончание зимы, но именно такое, каким оно может произойти у современного человека. Впрочем, мы эту зиму, конечно, уже не замечаем так, как ее замечали древние люди, над которыми нависала угроза не пережить холода. А ведь празднование Масленицы было связано именно с этим.

Мы вообще постоянно переживаем много важных ритуальных мистических вещей. Многие люди, не относящиеся к христианству, красят яйца на Пасху, например, хотя не ходят в церковь и не понимают вообще смысла этого праздника. Но почему бы и нет?

— Масленица — это уже давно не языческий ритуал, а традиционный народный праздник. А всякий ритуал, обычай, праздник — самоценен. То есть он не нуждается в дополнительных смыслах.

Желая съязвить, он, сам того не ведая, указал на одно очень важное обстоятельство: человеку необходимы традиции, потому что иначе он просто сойдет с ума в этом постоянно меняющемся мире.

Вас же, наверное, расстраивает, когда закрывается ваше любимое кафе по соседству, к которому вы привыкли, где вам было уютно? Или когда доллар становится в два раза дороже, чем был? Меня расстраивает. Но потом я вспоминаю, что не за горами Новый год, оливье, шампанское, встреча с близкими — и мне становится спокойнее.

— Празднование Масленицы в «Никола-Ленивце» началось достаточно естественно, но помог случай. Все было придумано в 2000 году, когда в парке возводили второй проект — «Сенную башню», и нужно было убраться за собой — а это 30 тонн сена. Или даже больше.

Я думал, что его съедят коровы, но сена было слишком много. Поэтому мы решили его сжечь, но это еще не была Масленица. Потом тут появился Национальный парк, пожаров никаких уже нельзя было устраивать. Поэтому мы с администрацией договорились, что жечь все будем в конце зимы (когда огонь не может распространиться по полю. — Прим. АЧБД). Это попало как раз на Масленицу — так все и пошло.

Первая настоящая Масленица пришлась на 2005 год, когда мы сожгли большой объект, в мире известный как «Медиабашня». Она стояла у нас два с половиной года и к тому моменту уже подгнила, люди могли начать падать с нее, так что башню тоже нужно было убрать. На ее сожжение приехало четыре телеканала и арт-группа «Синие носы».

Потом был небольшой перерыв, после которого Масленица стала проводиться каждый год. И если в первые праздники мы сжигали свои старые объекты, то сейчас они делаются специально для фестиваля. Народ это очень любит, приезжает— наш праздник стал главной Масленицей страны.

Сюда постоянно приезжают учиться разные художники, архитекторы. Мы свой опыт распространяем на всю страну, а до ковида тут бывали и иностранцы: архитекторы из Южной Америки, из Японии, притом некоторые по несколько раз.

Тут был такой случай, когда человек вышел из магазина и попал в толпу французов — у мужика глаза на лоб полезли, он чуть с ума не сошел от того, что все вокруг вдруг по-французски заговорили. Вот такие были дела.

Сейчас, конечно, все по-другому. Из Бурятии вот только что приезжала команда. Мы и сами по разным уголкам страны ездим — приглашают. Очень нужно распространять опыт работы с материалами, которые находятся под рукой, в таких депрессивных местах, из которых люди уезжают, где нет никакой работы.

И это не только про росийский, это и про мировой контекст. Искусство помогает людям жить — и это удивительно. Ведь принято считать, что искусство паразитирует на обществе, а тут — наоборот, оно уже стало частью экономики и зарождает жизнь, помогает людям даже не столько в материальном или духовном смысле, не только делает их жизнь интереснее, но и помогает им выживать.

В этом году автор основного объекта, «Черной горы», — Костя Фоминов, из местных. В детстве он еще успел застать здесь колхоз, но всю свою сознательную жизнь наблюдал за художниками и за новой жизнью парка. И ему было очень интересно. И вот Костя наконец заявил о себе, хотя и очень стеснялся.

— Задумка «Черной горы» сидела во мне очень долго. Когда я пришел в «Никола-Ленивец» в 15 лет, я принимал участие в создании первого объекта — это была «Градирня». И когда мы ее достроили, мы провели небольшой перформанс: поджигали внутри бочку, дымили, ставили фонари, и это уже было как бы похоже на вулкан. Мне это сильно понравилось, так что идею я украл именно оттуда.

Потом мы в 2022 году делали «Вавилонскую башню». И вот оттуда я позаимствовал пандус, внутреннюю лестницу — мне очень нравились в ней и плетение, и формы. И знаете, мы же в основном строим какие-то мосты, башни, замки, а вот именно чего-то с природой связанного — такого еще не было. А вулкан — он же сам по себе извергает огонь.

Вообще среди всех объектов, которые мы строим, есть те, которые как бы любимые. Их жалко сжигать. За все это время мне было жалко сжигать «Замок корона-людоеда» и «Вавилонскую башню». А вот «Мост» — наоборот, его уже хотелось сжечь, потому что он высосал много сил. С «Черной горой» по-другому: строишь и понимаешь, что ее уже не будет такого-то числа — и ее уже не жалко.

Практически все ученики дяди Коли (Николая Полисского. — Прим. АЧБД) — это мы, жители деревни Звизжи, которая неподалеку от «Никола-Ленивца». До знакомства с дядей Колей я много слышал о том, что в поле что-то строят из сена, и думал: «Зачем из всего этого что-то строить, если можно скотину накормить?»

А сейчас наоборот, я даже себе в квартире делаю что-то такое необычное: какие-то палки туда тащу, камни — просто потому, что мне это понравилось. Я влюбился в это и, можно сказать, уже даже живу этим.