«Пещерные мамы» в «Мастерской Фоменко»: кто, как и зачем занимается сейчас камерным театром

Молодая девушка Венера возвращается в родную татарскую деревню, где ее ждут мать Месавара и соседка баба Маша. Возвращается — и застревает в причудливом местном мире, где рядом с женщинами соседствуют призраки их непережитого прошлого.

Это, если коротко, сюжет «Пещерных мам» — пьесы Рината Ташимова, спектакль по которой молодая «Студия 711» поставила на сцене «Мастерской Петра Фоменко». Сами авторы называют постановку черной комедией о женщинах из татарской глухомани. Но понятно ведь, что любая комедия — это способ поговорить о чем-то страшно серьезном. В новом спектакле серьезное — это темы семьи, смерти и предназначения.

Перед первыми показами «Пещерных мам» (будут идти на Старой сцене «Мастерской») АЧБД поговорил с командой спектакля — о самой премьере, о банках, в которые приходится вкладывать много денег, и о том, почему театр будет вечно с нами.

Карина Бесолти, режиссер спектакля: Как происходит выбор пьесы? Очень по-разному. Бывает, что носишь с собой какой-то текст довольно долго, думаешь о нем, потом встречаешь, наконец, нужных людей: «О, так вот же они — мои соавторы!» И предлагаешь делать. Бывает, что текст приходит от изучения контекста: от площадки и ее запроса, людей, с которыми предстоит работать. Бывает, что пьеса пишется под конкретный проект. Ну и много разных других «бывает».

«Пещерные мамы» — очень сложный для меня текст. Миф, который требует полной концентрации на каком-то подсознательном, непроговариваемом. Это очень захватывающая область для исследования. Но одновременно — жуткая, некомфортная. Интересно! Плюс, он ведь красивый очень — этот мир, созданный Ринатом. Поэтичный. Нежный.

Карина Бесолти, режиссер: Прежде всего хочется работать с текстами, которые помогают тебе оставаться честным, несмотря ни на что. Плюс у меня есть еще одна опция — работать со своими. Я же режиссер-драматург. Мне нравится «авторский» театр.

Кстати, мне интересно было бы поработать с классическими текстами, но не потому, что они «безопасны» (как раз наоборот же). Просто я с ними еще ни разу не работала.

Анна Меркушина, продюсер спектакля: Каждый спектакль случается на стыке усилий десятков людей. Зритель при этом оценивает чаще всего работу актеров. Более насмотренный зритель — режиссера, композитора или сценографа (художника, который отвечает за всю визуальную составляющую спектакля). За кулисами при этом остается множество специалистов. Творческих: таких как художник по свету, видеохудожник, хореограф. И технических: звукооператоры, осветители, монтировщики, реквизиторы, а также те, кто разрабатывал спектакль до премьеры в театральных цехах (технологи, бутафоры). В больших музыкальных театрах есть даже отдельные цеха, которые занимаются, например, спецэффектами и производством обуви.

Спектакль «Пещерные мамы» — это камерная постановка, но мы прошли через многих специалистов в нашей работе. Каждая деталь, которую зритель увидит на сцене, долго выверялась и согласовывалась. Например, наш художник придумала, казалось бы, простую идею — чтобы в пространстве деревенского дома стояли банки с компотом, которые в одной сцене должны загораться красным светом. Так вот, то, чем наполнять эти банки и как они будут устроены, мы обсуждали почти всей постановочной частью, а потом долго экспериментировали.

Ну а самое интересное — соединять всех этих профессионалов в работе над одной историей. Здесь применимы многие стратегии проджект-менеджмента, хотя есть большой нюанс. Творческий продукт — это всегда поиск. Все постоянно меняется — начиная от режиссерских идей, заканчивая актерским настроением. И маневрировать между этими интересами, наверное, самое сложное.

Маша Васильева, художник-постановщик и художник по костюмам: Использование современных технологий — это в любой сфере очень здорово и правильно, но я уверена, что с «удивлением» зрителя это мало связано. Мы, как зрители, можем даже не знать, что на самом деле по ту сторону спектакля было сделано какое-то технологическое открытие. А любая придумка художника-постановщика может не сработать, если она не будет правильно использована внутри спектакля. Поэтому мне кажется, что, конечно, можно обходиться традиционными приемами, главное — то, как их использовать, и когда.

Елизавета Струнина, актриса: Как и в любой профессии самое главное — практика. Она размывает понятие профессионального и непрофессионального, как мне кажется. А теорию, если ты человек дотошный, ты достанешь и вложишь себе в голову.

Это уже сложнее вычитать или подсмотреть. Это, как говорится, из уст в уста. На каждом курсе свои мастера и педагоги. Они передают опыт своих мастеров и педагогов. У каждой мастерской получается такая своя родословная со своими традициями и правилами. Одни приветствуют современный театр и эксперименты, а другие — фанаты старой классической школы, и так далее.

И в театральных вузах точно учат быть внимательным. Этот навык способствует обучению всему остальному.

Маша Васильева, художник-постановщик и художник по костюмам: Я боюсь предсказывать, что будет с театром через 10–20 лет. Мне хочется верить, что будет много современных, честных, интересных и свободных спектаклей. И мне бы хотелось быть к ним причастной.

Анна Меркушина, продюсер: Последние годы все труднее думать о будущем в целом, а о будущем сферы искусства — особенно. Я точно мечтаю, чтобы театр в России стал более открытым к экспериментам и свободным, а театральные режиссеры, авторы и художники могли работать с политическими и социальными темами.

Работа в театре и театральное образование дали мне классный менеджерский опыт и кругозор. Я хочу использовать его для того, чтобы талантливые люди искусства знакомились друг с другом, получали доступ к площадкам и финансированию и находили свою аудиторию.

Карина Бесолти, режиссер: Он будет свободным. Комфортным, триггерящим, бесящим, расстраивающим, воодушевляющим, отвратительным, социальным, разным… Свободным. И я хочу быть такой же.

Елизавета Струнина, актриса: Театр будет жить, как 10–20 лет назад. Как 50 и 100 лет назад. Потому что это энергия. Было бы круто за это время научиться готовить сырники. Остальное приложится.

Полина Повтарь, актриса: Я не знаю, что будет с театром через 10–20 и даже 100 лет. Больше скажу, я даже не знаю, что будет со мной через год. Поэтому прогнозировать тут сложно. Но самой интересно узнать, какие изменения могут произойти.

Ксения Чигина, актриса: Театр нельзя рассматривать в отдельности от остального мира. Думаю, он продолжит его отражать. Через 10–20 лет, я надеюсь, театр снова задышит. А мы пока будем делать эти маленькие шаги в будущее.

Премьера спектакля «Пещерные мамы» — 6 и 7 мая на Старой сцене «Мастерской Петра Фоменко», билеты можно купить на Ticketland и «Яндекс Афише».