Природа в этой логике — как будто обслуживающий персонал: ей отводят роль безмолвного ресурса, который можно использовать, но не слушать. Однако природа никогда не бывает просто фоном. Она реагирует на любое вмешательство — не сразу, но всегда. И то, что сегодня выглядит как победа над «дикостью» и шаг к цивилизации, через несколько лет может обернуться проблемами, для которых не окажется простых решений.
Эффект отложенного долга
Любое освоение территории — это вмешательство в живой организм. Лес — не просто деревья, а экосистема, которая регулирует влагу, температуру и состояние почв. Болота, которые кажутся бесполезными, поглощают и хранят углерод и служат фильтрами для подземных вод — когда их осушают, начинают меняться даже те зоны, что находятся за десятки километров от них.
Сначала кажется, что ничего страшного не происходит: техника работает, стройки идут, экономика растет. Но природа реагирует не мгновенно, а накопительно. Вода становится мутнее, воздух суше, реки мелеют, а урожай по соседству почему-то снижается.
Экологи называют это «эффектом отложенного долга»: среда накапливает урон, как организм, долго переносящий болезнь без симптомов. Если заставлять его работать на износ, рано или поздно настанет момент, когда он не выдержит и сломается. Так и в природе — в какой-то момент баланс рушится, и восстановить его зачастую уже невозможно.
Северные реалии
На Севере экологические последствия особенно очевидны. Здесь природа не прощает небрежности. Каждая вырубленная полоса тундры, каждая выемка грунта отражается на километры вокруг.
Ситуация обостряется на фоне таяния северной мерзлоты: грунт становится нестабильным, построенные когда-то дома и мосты проседают (и по сути, выходя из строя, становятся антропогенным мусором).
В районах, где работают нефтегазовые компании, проблема еще острее. Утечки в таких условиях почти неизбежны, потому что низкие температуры и сложный рельеф затрудняют обслуживание оборудования. Нефть и дизельное топливо не испаряются, а впитываются в мерзлую землю, оставаясь там десятилетиями. Такие пятна видны даже из космоса.
Серые зоны
Еще одна проблема — судьба территорий после завершения проектов. Когда добыча прекращается — люди уходят, а ландшафт остается испорченным. Шахты, карьеры, хвостохранилища, старые трубы — все это превращается в источники загрязнения, которые никто не контролирует.
Закон требует рекультивации, но на практике не всегда все как надо. Чаще всего формируют «планы восстановления», которые существуют только на бумаге. Реальные работы — дорогостоящие, и их откладывают «до лучших времен».
В результате появляются так называемые «серые зоны» — территории, где невозможно вести хозяйство, строить жилье или развивать туризм. Они занимают огромные площади.
Пример тревожный
Непродуманная с экологической точки зрения разработка природных ресурсов в Арктике может нанести серьезный удар по местной экосистеме даже в том случае, если предприятия не допускают значительных утечек топлива, химикатов и выбросов. Яркий пример — остров Колгуев на востоке Баренцева моря, где в начале 1980-х годов обнаружили крупное нефтяное месторождение. Добычу там начали в 1986 году, и долгое время работа нефтяников не вызывала никаких вопросов — скважины приносили прибыль, заметных разливов не происходило.
Тем не менее уже в XXI веке власти обратили внимание на серьезное загрязнение острова — не химикатами и продуктами выработки, а банальным мусором. Старые бочки, газовые баллоны и обычные продовольственные отходы на Колгуеве стали занимать огромные территории, и вывозить с острова их начали только в 2010-х годах — в некоторые сезоны сразу по 5–10 тыс. тонн. Сегодня очистка острова подходит к завершающему этапу, но еще далека до завершения — к этой работе привлекают студенческие отряды и добровольцев. И речь всего лишь об одном острове размером 60 на 100 км.
Технологическая инерция
Применительно к современные предприятиям часто говорят о «зеленых технологиях». Но часто это слова без содержания. Например, добывающие компании заявляют о сокращении выбросов, но продолжают складировать отходы на открытых полигонах. Производители гордятся фильтрами на трубах, но не модернизируют очистные сооружения.
Есть и другая проблема — технологическая инерция. Даже если предприятие стремится перейти на экологичные стандарты, ему мешает устаревшая инфраструктура. Станки, системы водоснабжения, канализация — все рассчитано на старые нормы. Чтобы их заменить, нужны миллиарды рублей, но, пока ситуация не критическая, никто не спешит их тратить.
Между тем именно технологическое обновление может стать спасением для северных территорий. Переход на замкнутые циклы водопользования, переработку отходов, использование возобновляемой энергии — это не мода, а вопрос выживания. Если не сделать этого сейчас, то лет через 20 регион окажется непригодным для дальнейшего освоения.
Пример обнадеживающий
Многие крупные компании активно внедряют технологии устойчивого развития, выделяя на экологизацию арктических предприятий триллионы рублей. Живой и многообещающий пример — проект компании «Северсталь» по строительству жилых домов со стальным каркасом для Крайнего Севера, который позволит снизить влияние на окружающую среду на треть за счет сокращения использования бетона.
Как утверждают разработчики, строительство таких жилых блоков естественным образом приведет к двукратному сокращению количества строительных отходов и снижению выбросов углекислого газа, причем как при возведении, так и демонтаже.
Как это работает? Очень просто: постройки планируется собирать по принципу конструктора из готовых блоков, произведенных из экологически нейтральных материалов. Поскольку такие дома будут легкими и в то же время устойчивыми, их фундамент будет не таким массивным — и это просто идеально в ситуации, когда вечная мерзлота тает.
Будущее под вопросом?
А вот если ничего не менять и не придумывать дома-конструкторы, то к середине века Россия может столкнуться с новым типом кризиса — не промышленным и не экономическим, а экологическим. Освоенные территории будут деградировать быстрее, чем развиваться, а их восстановление окажется дороже, чем будущие выгоды.
Сегодня еще можно изменить траекторию. Для этого нужно признать простую вещь: устойчивое развитие невозможно без учета природных ограничений. Не бывает регионов, где можно только брать, не отдавая.
Лирический финал
Экология — не тормоз прогресса, а условие его существования. Без осознанного отношения к природе любое развитие обречено на самоуничтожение. История многих освоенных территорий — от Дальнего Востока до Крайнего Севера — показывает: там, где не слушали голос земли, в итоге теряли и ресурсы, и людей.
Развитие региона возможно, если в нем сохранен баланс между человеком и природой. Этот баланс — не идеал, а необходимость. И вопрос уже не в том, будет ли у нас экономика, а в том, будет ли у нас воздух, вода и земля, на которой вообще можно будет жить.