«Это были два худших года»: 5 историй о возвращении из эмиграции

Россия входит в тройку стран с самым сильным миграционным потоком. В 2020–2021 годах (это наиболее актуальные цифры) больше 11 млн россиян жили за границей. Хотя относительно населения РФ в целом показатель небольшой — всего 8%. Причин миграции из России всегда было несколько.

Кто-то уезжал за образованием: особенно часто россияне отправлялись на учебу в Чехию, США и Великобританию. В 2020 году (это самые свежие данные) за рубежом учились больше 57 000 российских студентов. Из них почти 6500 человек — в Чехии и почти 5000 — в США. Впрочем, суммарно за границей учился лишь 1% российских студентов. Часть уезжала по обмену, через программу Erasmus+ — ею ежегодно пользовались больше 2000 российских студентов.

Кроме этого, как показывают результаты исследования на платформе «Если быть точным», 19% респондентов уезжали по семейным обстоятельствам. В основном «по браку» эмигрируют женщины 20–40 лет. Для них направление переезда зависит или от родины мужа, или от того, где оба партнера хотят строить семью.

А почти каждый третий мигрант переезжал просто потому, что мечтал жить в конкретной стране. Из них 37% искали более перспективную или интересную работу, 44% хотели другого климата, а почти 60% просто не хватало нового жизненного опыта.

Две серьезные волны миграции случились в марте и сентябре 2022 года: с января по апрель из страны улетели 3,88 млн человек, а осенью уехали еще 700 000.

Но не все переезды оказываются окончательными. Многие мигранты приезжают обратно после нескольких лет или даже нескольких недель жизни за рубежом. Точных данных о том, сколько россиян возвращаются из эмиграции, у нас сейчас нет. Но есть живые истории и комментарии, которые показывают, что порой люди просто достигают изначальной цели переезда и возвращаются домой. А кто-то так и не смог почувствовать себя «своим» на новом месте.

— Решение переехать на Шри-Ланку я приняла в январе 2022 года, когда находилась в Турции. Я жила в Анталье, и зимовать здесь оказалось не так тепло, как хотелось бы. Так что мы с коллегой, которая работает в Mamba переводчицей, выбрали Шри-Ланку и отправились туда вдвоем.

Несмотря на то что для туристов на Шри-Ланке ввели массу ограничений и правил, связанных с пандемией, я бы не назвала эту релокацию сложной: купила авиабилет в одну сторону за 30 000 рублей, забронировала виллу в Хиккадуве, оформила визу онлайн и местную ковид-страховку за $12, которая на самом деле просто одна из форм дополнительных поборов.

Основная сложность была в том, чтобы избежать пребывания в отеле Level 1. Все невакцинированные туристы обязаны провести недельный карантин в таком отеле. Цены в них стартуют от $50 за ночь без еды. Ко всему прочему, такой турист обязан был два раза сдать ПЦР-тест (каждый по $40) и передвигаться из аэропорта до гостиницы на специальном такси за $65. То есть если следовать этим правилам, то невакцинированный турист должен потратить дополнительно порядка $500. Но бюрократия и коррупция всегда идут рука об руку, поэтому мне удалось договориться с сотрудником аэропорта и обойтись «малой кровью».

Жить на Шри-Ланке было хорошо. Аренда виллы с двумя спальнями, кухней-гостиной и верандой в первый месяц мне обошлась в 90 000 лир (на тот момент это было 35 000 рублей), включая все счета. Во второй месяц мы поторговались с хозяином, и он снизил цену до 60 000 лир.

Еда на Шри-Ланке стоит копейки: килограмм тигровых креветок — 400 рублей, свежий тунец — около 200 рублей, бананы — 30 рублей, папайя — 70 рублей. В целом, если покупать еду на рынке, то можно жить на 20 000 рублей в месяц максимум. Если же питаться в ресторанах на первой линии, то цены будут примерно как в Сочи.

Развлечения на острове тоже недорогие: например, аюрведический массаж стоил чуть больше 600 рублей, но его практически везде делают одинаково плохо. Урок серфинга — 750 рублей, а однодневная экскурсия вглубь острова обошлась мне в 2000 рублей.

Вернуться я решила, когда на Шри-Ланке разгорелся топливный кризис. Весь остров работает на дизеле, который на острове закончился. А новый получить невозможно — экономика рухнула из-за ковида и других причин.

На Шри-Ланке есть гидроэлектростанции, но полноценно они задействованы только в период дождей (май–август), да и дают не больше 30% требуемой энергии. Поэтому где-то в начале марта случилась битва за топливо — люди часами стояли на жаре в очередях, чтобы получить дизель или бензин. Кого-то в этих очередях настигали солнечные удары, а кто-то попадал в драки с летальным исходом.

В конце марта электричество стали отключать на 13 часов и почему-то днем, когда всем надо работать. Ночью оно было. К началу апреля я поняла, что нет смысла дальше ждать развития ситуации — нужно уезжать обратно в Россию. Поскольку тянула я до последнего, возвращение мне обошлось в 45 000 рублей, в полтора раза дороже, чем прилет.

— В октябре 2018 года я поменял работу: и сферу деятельности (из менеджера превратился в технического специалиста), и место — улетел из Санкт-Петербурга в Лондон. Предложение получил благодаря коллегам, оно оказалось очень привлекательным. Расходы и на визу, и на сам переезд оплачивала лондонская компания, и это при том, что я улетал с женой и четырьмя детьми. Плюс проект оказался очень интересным, и зарплата, по меркам Лондона, очень хорошая. Сложно было не согласиться.

Мы жили в Ньюкасле: небольшой город, дом на тихой улочке с редкими машинами, малоэтажная застройка вокруг. Рядом много зелени, больших парков, бесплатных музеев, всегда есть куда сходить погулять с детьми. В доме у каждого ребенка была своя комната. После панельки в Санкт-Петербурге с двором, который забит машинами, с пробками на дорогах, это кардинально другие условия. Я даже задумался о том, чтобы построить загородный дом в России. Также возле Ньюкасла находится Северное море, можно ездить купаться круглый год. И климат приятный: зимы с минусовыми температурами здесь практически нет.

До пандемии жители района собирали мусор сами, в пандемию эту инициативу по понятным причинам свернули. Да и добровольные начала привлекают мало людей: в нашем районе регулярно убирала мусор только наша семья.

Квартиру мы нашли по цене сильно ниже рынка, очень повезло с этим. Для шести спален 700 фунтов в месяц (85 000 рублей по курсу на сентябрь 2023 года. — Прим. АЧБД) — сказка. Рыночная цена такого жилья — 1000–1400 фунтов. Правда, такая низкая цена отчасти объяснялась состоянием квартиры (до нас там жили студенты), но управляющая компания пошла навстречу и за свои деньги починила сломанную мебель, покрасила все. За квартиру и коммунальные расходы в итоге мы платили 1000 фунтов. Еще 1000–1500 уходили на еду и другие бытовые нужды.

В 2021 году в компании, где я работал, а жена стажировалась, начались сокращения. Кроме того у нас закончились визы, их надо было делать заново. Компания предложила мне другое место с компенсацией расходов на новую визу, но надо было еще два полных года отработать здесь.

Я отказался, потому что получил хорошее предложение из Санкт-Петербурга. И дополнительным фактором, повлиявшим на решение, стало плохое бюджетное школьное образование в Ньюкасле.

В Россию мы и так собирались вернуться не позднее 2023 года, и стабильно откладывали на это деньги. Но получилось, что улетели раньше: в мае 2021 года. Наверное, это даже хорошо, потому что возвращаться в 2022 году или вообще в 2023-м было бы сложнее, учитывая всю ситуацию: труднее искать новую работу, труднее в целом лететь из-за закрытого неба. Конечно, дети с грустью вспоминают отдельные комнаты, жена — климат в Ньюкасле, но возвращению мы рады. Строим загородный дом, хотим сменить Санкт-Петербург на Ленобласть.

— В марте 2022 года, когда был пик тревожности и неопределенности, я понял, что находиться в России не могу. Собрал вещи, взял порядка 30 000 рублей и поехал в Киргизию. Ехал из Санкт-Петербурга через Уфу, дико переживал за то, как пройду границу. Еще и новости нагнетали, что пограничники жестко проверяют, кого-то не выпускают. Я не спал двое суток, сильно тревожно было, и не понимал: я к новой жизни лечу или совершаю ошибку? В аэропорту мы все такие были — люди цеплялись друг за друга взглядами, переживали.

Найти работу на местном рынке труда оказалось нереально. К российским специалистам киргизы относятся хорошо, охотно их трудоустраивают, но само отношение к работе у киргизов более поверхностное, они необязательны, поэтому с ними трудно сработаться. В итоге я устроился удаленно копирайтером, нашел вакансию через чат переехавших.

Один из плюсов Киргизии — здесь можно жить очень дешево, примерно на 40 000 в месяц, поэтому поисками работы я занялся не сразу. Даже моего скромного бюджета на первое время хватало. Отношение к россиянам хорошее, и политическая ситуация не повлияла на это: у нас теплые отношения между странами, да и киргизам просто наплевать на наши новости, у них свои дела.

Через месяц я стал задумываться о возвращении домой. Мне стало ясно, что решение об эмиграции было импульсивным. А к любому переезду все же нужно готовиться. Я финансово не тянул жизнь здесь, я был оторван от людей, к которым привык, не мог развиваться в своей сфере — я работал маркетологом и фотографом. Поэтому в итоге я собрал вещи и вернулся в Санкт-Петербург. Это был интересный опыт, который показал, о чем стоит задуматься перед решениями такого рода.

— Я родилась в Хабаровске, прожила там 17 лет. Еще в школе понимала, что точно не знаю, чего хочу, но есть горячее желание уехать за границу. Как-то раз папа в разговоре вспомнил, что ему очень понравился Далянь, и предложил мне поехать учиться в Китай. Тогда это было ненамного дороже, чем в России, так что я даже не раздумывала и подала документы в университет. Я отучилась на бизнес-переводчика с китайского языка, это было очень классное время. Там же я познакомилась со своим женихом — в 2014 году. Он тоже иностранец, только из Монголии.

В 2015 году я окончила университет, и передо мной встал вопрос — что делать дальше. К счастью, долго раздумывать не пришлось: я устроилась работать в крупную международную компанию (в сфере электронной коммерции), в службу поддержки. Зарплата была хорошей, но график был посменным, и это оказалось очень тяжело — смена могла быть и ночной.

Спустя полтора года я поняла, что больше не выдержу такой работы, поэтому надо было решать, что делать дальше. К этому моменту мой жених заканчивал магистратуру, поэтому мы собрались переезжать вместе.

Сначала мы ненадолго прилетели в Хабаровск, чтобы жених по всем традициям попросил моей руки у моих родителей. А потом переехали в Шеньчжень — это юг Китая. Это были два худших года.

Город совсем не наш. Я устроилась в компанию, связанную с играми, жених пытался строить бизнес — на юге Китая много заводов и рынков. И дальше случилась пандемия: я в этот момент не работала из-за китайского Нового года, спокойно воспринимала ситуацию, но паника в русскоязычных чатах Китая, тревога родных в России и Монголии, уговоры жениха быстрее уезжать заставили задуматься.

31 января 2020 года мы с женихом расстались в Гонконге — он отправился в Монголию, я оказалась в Хабаровске. Как позже выяснится — оказалась тут надолго, без понимания, что дальше. Зато наконец уехала из Китая, о чем мы оба уже давно мечтали.

С работы меня уволили — столько ждать обратно не могли, поэтому я устроилась на удаленку в российскую компанию. К октябрю 2021 года границы так и не открылись, я все еще была в Хабаровске. В ноябре я уволилась и из компании, где работала на удаленке, решила начать жизнь с чистого листа. Я сдала на права, пошла в бассейн, задумалась об открытии магазина одежды — но эта идея встала на паузу, потому что жених намекнул об открытии границ Монголии. Так 10 апреля 2022 года я села на поезд и поехала в Монголию.

— Когда мне было 16, я переехала за границу — это было связано в основном с образованием. Сначала полтора года жила в Германии, где изучала немецкий язык, а потом перебралась в Вену. Там я получила свою первую степень бакалавра по психотерапии. В Австрии я провела 5 лет. На этом закончилась моя первая глава европейской жизни — опыт работы я уже получала в США. В Калифорнии и Лос-Анджелесе проходила стажировку в психиатрической больнице: это длилось четыре месяца.

Следующая глава моей жизни началась в Великобритании. В Оксфорде я прожила полгода и получила сертификат специалиста по квалификационной психологии. А дальше в Лондоне, в UCL (Университетский колледж Лондона) я окончила курс магистратуры по направлению «науки о клиническом ментальном здоровье».

Возможно, этот путь развития за рубежом и продолжился бы, но когда началась СВО, я решила вернуться в Россию и продолжать свою карьеру дома. Я поддерживаю свою страну, и сейчас мне неприятно приносить пользу в Европе.

Далеко не всегда эмиграция становится вечной: порой люди просто берут от нее то, чего хотели, и возвращаются — как многие герои этой подборки. Кто-то получает образование и опыт, кто-то — поднимается на ступеньку выше в карьерном росте. А кто-то просто понимает, что решение переехать было импульсивным или направление выбрано неверно.